Два языка или один?
Парламентская фракция праворадикальной Либеральной партии зарегистрировала в парламенте законопроект "О лингвистической политике Молдовы", лишающий русский язык статуса языка межнационального общения. Предполагается, что будет запрещено ведение официальной корреспонденции на иных языках, кроме румынского. Образование будет гарантировано исключительно на румынском языке. Отчества отменяются, фамилии не склоняются по родам, а названия населенных пунктов произносятся и пишутся только по правилам румынского языка.
Языковой закон, действующий в Молдавии сегодня, был принят еще в 1989 году, согласно ему все официальные документы, принятые на государственном уровне, бланки квитанций, названия учреждений на вывесках, товарные ярлыки и прочее должны быть переведены на оба языка – молдавский и русский. Фактически эти положения закона давно нарушаются: на русский документы не переводят, власти навязывают населению общение на румынском, квитанции, коммунальные счета, ярлычки на продуктах питания и на лекарствах оформляют на одном языке. Но теоретически закон является защитой для граждан, не владеющих государственным языком.
В 2001 году партия «коммунистов» Владимира Воронина получила абсолютное большинство на парламентских выборах, используя лозунг придания русскому языку статуса второго государственного, но предвыборных обещаний не выполнила, и закон остался прежним.
Разумеется, реакция на законопроект, инициированный радикальными националистами, была острой. Ольга Гончарова, председатель «Ассамблеи народов Молдовы», заявила, что ситуация возвращается в 90-е годы. Историк Сергей Назария обратил внимание на то, что принятие законопроекта делает невозможным решение приднестровского конфликта.
Что же произошло в 1990-е годы?
Две правды
Существует две версии событий Приднестровского конфликта. Версия Кишинёва основывается на том, что КГБ СССР загодя готовил в Тирасполе кадры сепаратистов, чтобы оторвать Левобережье от Молдавии. И Приднестровский конфликт, мол, фактически был агрессией Москвы против молодой республики. И даже будто бы есть свидетельства участия КГБ в конфликте.
Версия приднестровцев состоит в том, что движение в защиту русского языка было реакцией на всплеск национализма в Кишинёве, принимавшего порой примитивные формы. Приднестровских депутатов били, по улицам города ходили шумные группы с палками и триколорами. Кому-то это казалось дикостью, а кто-то считал, что ничего особенного не происходит. Но именно публикация проекта Закона о языке стала сигналом для мобилизации сепаратизма в Приднестровье.
В 1989 году я был довольно молодым человеком и понимал немногое. Но запах крови в воздухе был совершенно отчётливым. Потом был бессмысленный поход молдавских волонтёров на Гагаузию, и его я тоже не понял. Поход против кого? Свои на своих?
По телевизору показывали плачущих от восторга молдавских школьников, собирающих деньги от завтраков на национальную армию, зачитывали яростные заявления представителей творческих организаций – писателей, художников, музыкантов. Можно было не сомневаться – кровь будет. Никто не остановился, никто не сказал: люди, что мы делаем? И по сей день никто не кается за то, что делал в начале 90-х.
Мне трудно поверить, что вмешательство 14-й армии в Приднестровский конфликт было сознательным и спланированным действием по той простой причине, что в начале 90-х этой группировке было вполне по силам за короткое время оказаться в Бухаресте, и генерал Александр Лебедь об этом вполне отчётливо говорил.
О том же свидетельствует переписка Лебедя с министром обороны РФ Павлом Грачёвым:
«Грачёв: «Категорически запрещаю выступать по радио, телевидению и в печати, давать оценку происходящим событиям. Войдите в связь по телефону с президентом Молдовы Снегуром. Обменяйтесь мнением с ним по сложившейся ситуации».
Лебедь: «В сложившейся обстановке считаю неприемлемыми и ошибочными с моей стороны какие бы то ни было контакты и разговоры с президентом Молдовы, запятнавшим свои руки и совесть кровью собственного народа».
Потом президент Мирча Снегур будет говорить, что ведёт войну с Москвой, но в 1992 году Борису Ельцину не нужны были даже Украина с Белоруссией, какое уж там Приднестровье. А КГБ в этот период уже занимался крупным сырьевым бизнесом.
И если президент Снегур всерьёз полагал, что ведёт войну с РФ, то сам его приказ об «операции по наведению конституционного порядка» кажется странным. На что могла рассчитывать молдавская армия, наскоро собранная из милиционеров и добровольцев, кроме напрасных потерь и бесславного поражения?
Двадцать лет спустя
Сегодня приднестровцы чтят память погибших мирных жителей и считают защитников Приднестровья героями. В Бендерах на Мемориале памяти и скорби открыт памятник генералу Лебедю.
В Кишинёве совсем недавно появилась новая экспозиция, посвященная войне на Днестре, – но о жертвах среди мирного населения там нет ни слова, ни фотографии, ни экспоната.
Переговоры вокруг приднестровского урегулирования уже много лет идут главным образом вокруг их формулы – пять плюс два, три плюс два. И могут идти ещё десятилетиями – из прошлого никто не сделал никаких выводов.
Хочется надеяться, что следующей попытки решить проблему через кровь не будет, но тональность молдавских телеканалов в годовщину конфликта не радует – воинственные речи, военные марши, патриотические песнопения.
Сегодня в Молдове выстроен этнократический режим, потихоньку выдавливающий русский язык и нарушающий права нацменьшинств. В румыноязычных средствах массовой информации ксенофобия настолько привычна, что не вызывает никакой реакции. Не было случая, чтобы кто-то из интеллектуалов, считающих себя румыном, выступил против ксенофобии в массмедиа.
Очевидно, что Приднестровье это устраивать не может – большинство населения там разного рода русскоязычные. Не согласится Приднестровье и на вывод российских миротворцев, во всяком случае, риторика молдавской стороны и нападения «комбатантов» на блокпосты к этому не располагают. А значит, продолжатся переговоры о формуле переговоров. Наверное, Приднестровье могло бы пойти в чём-то навстречу Молдове, хотя я не вижу в чём – пространства для манёвра почти нет.
Высказывания С. Назарии и О. Гончаровой симптоматичны – нестабильность в стране слишком заметна, ситуация стала приближаться к 90-м, а лингвистические экзерсисы в Молдове заканчиваются плохо.
Мотивы выступления националистов могут быть различными – предвыборный пиар, направленный на радикальный сегмент электората, желание осложнить межнациональные отношения в стране, попытка надавить на партнёров по правящему Альянсу, в интересах внешних игроков загнать отношения с Приднестровьем в неразрешимый тупик, не допустить сближения с Россией и ТС и тому подобное.
Рука Москвы
Как ни странно, за годы политической зависимости Молдовы от западных кураторов экономическая зависимость от России только усилилась. Большая часть денег гастарбайтеров приходит из России, самый большой рынок – Россия, практически безальтернативный источник энергоносителей – Россия. Тем не менее участие России в молдавских делах незначительно и несравнимо с активностью США, Евросоюза и Румынии. Реакция на законопроект «О лингвистической политике» со стороны России была, я бы сказал, нежной и не влекущей никаких последствий, что мы уже много раз видели в недавнем прошлом.
А законопроект явно нарушает любую концепцию прав человека и Европейскую рамочную хартию о языках, что всегда являлось поводом для внешнего вмешательства со стороны великих держав.