Главная » Россия без границ » В заботе о русской культуре настало время концептуального подхода

В заботе о русской культуре настало время концептуального подхода

21
янв
2013
Прочитано: 3239
Категория: Россия без границ
Автор: Ирина Коняева
Источник: russkie.org

Сохранение русского языка и культуры Россия считает первостепенной задачей в работе с зарубежной диаспорой. Это подчеркнул заместитель министра иностранных дел Российской Федерации Г.Б. Карасин при подведении итогов работы с соотечественниками за прошедший год. В статье «Уроки Всемирного конгресса соотечественников», опубликованной в «Российской газете» в декабре только что ушедшего года, автор перечисляет главные направления в работе с российской зарубежной диаспорой. И забота о сохранении русского языка и культуры стоит в этом перечне на первом месте.

Теперь, когда определена задача, следует ответить на вопрос о том, какова будет технология ее реализации. Потому что нас интересует не только как сохранять, но и как сохранить русский язык в зарубежье, чтобы и в последующих поколениях русские люди не переставали быть русскими. То есть в этом деле нам важны и сам процесс, и результат. Вот об этом и хочется поразмышлять, тем более что кроме средств массовой информации для этого нет иной возможности.

Надеюсь, что теперь, когда вопрос о сохранении русского языка и культуры объявлен приоритетным, он будет детально обсужден на форумах, где собираются российские соотечественники со всего мира. Пока же для этого не было предусмотрено никакого специального формата. Как правило, на собраниях соотечественников культура является побочной темой при обсуждении проблем образования, и до концептуального разговора о ней дело никогда еще не доходило. Не стал исключением и прошедший в конце октября 4-й Всемирный конгресс российских соотечественников в Санкт-Петербурге. Если вопросы в области образования уже обсуждаются системно и прямым результатом этой работы стала разработка концепции русской школы за рубежом, то в вопросах сохранения русской культуры такого системного подхода все еще не наблюдается.

Как делегату 4-го конгресса, мне показалось, что в его работе сотрудники Министерства культуры России участия не принимали вовсе, настолько незаметным было их присутствие. А ведь в деле сохранения русской культуры в зарубежье есть темы, требующие профессионального подхода и участия экспертного сообщества.

В первую очередь это касается стран, в которых существует исторически сложившаяся русская культурная традиция. Прежде всего, это государства, получившие независимость в результате распада Советского Союза. Для них первостепенным является вопрос идентификации находящегося на их территории русского культурного наследия – как материального, так и нематериального. Как же иначе получить представление о состоянии русской культуры на соответствующей территории и обсуждать, какие ее элементы следует сохранять в первую очередь как традиционные, а что необходимо восстанавливать или даже привносить?

Идентификация русского культурного наследия – важнейшая тема, и не случайно уже два года подряд в Латвии в Дни русской культуры ей посвящены специальные обсуждения общественности и экспертного сообщества. В прошедшем году в этом разговоре приняли участие специалисты из Санкт-Петербурга, и они признали, что эта проблематика является фундаментальной для системного сохранения культуры. Вместе с тем в той же Латвии, где русская культура не поддерживается государством как целостная воспроизводящаяся система, сегодня непросто найти специалистов, обладающих необходимой профессиональной квалификацией для работы с русским культурным наследием. Тут без интеллектуальной помощи России нам, скорее всего, не обойтись.

Пока же, увы, кроме форумов соотечественников, где еще ни разу не поднималась эта проблематика, нет ни одного формата – конференции или круглого стола, где можно обсуждать подобные вопросы. То есть отсутствуют механизмы привлечения специалистов к проблеме русской культуры в зарубежье.

Совершенно очевидно, что в этом направлении у российского Министерства культуры больше возможностей, нежели у МИДа, просто в силу его специализации. Но как заинтересовать Минкульт в совместной работе – пока непонятно.

Еще одна сторона проблемы – это сопряжение заботы о русской культуре в зарубежье с заботой о ней в самой России. Для того, чтобы концептуально обсуждать проблематику сохранения русской культуры с зарубежными соотечественниками, необходимо сформулировать соответствующую политику внутри России на федеральном уровне. Если это не будет сделано, то разговоры о сохранении русской культуры вне России будут носить скорее декларативный характер, нежели наполняться реальным содержанием. Основные направления культурной политики России – это самая насущная тема для доклада на ближайшем форуме, где будут обсуждаться проблемы русского зарубежья.

И вот только теперь мы подошли к другой очень важной теме – специфической для зарубежья и в то же время очень важной для понимания ситуации, в которой оказались русские после распада большой страны. Речь идет о необходимости создания новой системы мотивации для русского человека сохранять свою культуру и язык как ее основу. Речь идет о новой системе потому, что старая полностью демонтирована и не подлежит восстановлению в силу произошедших двадцать лет назад изменений геополитической ситуации.

Когда мне приходится общаться с россиянами, которые в соответствии со своими должностными обязанностями занимаются проблемами зарубежных соотечественников, я про себя отмечаю, что они, как правило, не ощущают разницы между российскими и зарубежными русскими. И если этот подход еще приемлем для людей старшего поколения, воспитанных в среде русского образования и культуры, то для молодого поколения нужны другие подходы и другое понимание проблемы.

Корни ее уходят еще в советское прошлое, когда национальная политика в союзных республиках, ставших ныне суверенными государствами, строилась на приоритете так называемых титульных наций. Латыши в Латвии, литовцы в Литве, киргизы в Киргизии – этим определялись доминанты в развитии гуманитарного пространства союзных республик. В общественном сознании не были сформированы образы русской Латвии или русской Эстонии, русские традиции в союзных республиках стирались из памяти, русское культурное наследие не изучалось и считалось вторичным на фоне русской культуры России. Вместе с тем в национальных республиках у русских были русские школы с качественным средним образованием и вузы с программами на русском языке, работали русские театры, была развитая система средств массовой информации, в первую очередь центральных, которые создавали на русском языке и насыщали качественным содержанием огромное культурное пространство. Таким образом, в гуманитарной сфере на местах создавалось более-менее равновесное состояние.

После разрушения СССР исчезло все то, что держалось за счет центральной власти, а бывшие союзные республики получили в свое безраздельное пользование весь потенциал, созданный на местном уровне – творческие союзы и культурные учреждения, а вместе с ними и сформированные представления о том, что именно титульные нации новых или восстановленных суверенных государств имеют неоспоримые приоритеты в гуманитарной сфере.

С развалом СССР была разрушена система средств массовой информации. Печатные издания, в том числе литературные журналы, которые в значительной степени формировали общественное сознание в русском культурном пространстве, стали недоступны. Вещающее на зарубежье российское телевидение полностью сняло с себя заботу о культуре и превратилось в средство увеселения. Разрушение русского гуманитарного поля в той же Латвии было дополнено закрытием в Риге театра юного зрителя, ликвидацией государственного высшего образования на русском языке и жесткой реформой русской школы, выхолащивающей ее национальное содержание.

Все это тотальное разрушение было дополнено мощным наступлением массовой культуры и информационной кампанией, не прекращающейся уже двадцать лет и агитирующей молодого человека стать латышом или, в крайнем случае, европейцем. Молодым людям подспудно внушается, что смена национальной идентичности сделает их более успешными и принесет ощутимые материальные блага. И нельзя сказать, что все эти деструктивные процессы не дали никаких результатов.

Необходимо признать, что магнит русской культуры в русской среде был ослаблен. Этому в немалой степени способствовало и то, что русский язык стал преимущественно языком бытового общения. Поскольку русские в этноцентричном обществе оказались не вхожи в местную элиту, в сферу государственного управления, то и русский язык за короткое время стал языком слесаря автосервиса и мастера парикмахерской, водителя маршрутного такси и продавца на рынке. Конечно, есть исключения, их немало. Но общей картины они, увы, не меняют.

Скукоживание русского гуманитарного пространства оставило без работы значительную часть русской интеллигенции. И что особенно печально, этот тончайший слой общества практически не восполняется. Это ведет к гарантированному ослаблению интеллектуального и культурного потенциала русской части общества, что, в свою очередь, консервирует ее неравноправное положение в политической и экономической сферах. К сожалению, в самих русских общинах пока должным образом не оценено наличие взаимосвязи между уровнем местной русской культуры и объемом прав в общественной жизни в разных ее проявлениях.

Как ни странно, в этих непростых условиях яркие политики националистического толка немало помогли местным русским быстрее осознать необходимость защиты своих базовых ценностей. Их оголтелая позиция и призывы к радикальному решению русского вопроса вызвали естественный протест в русской части общества, который не всегда выплескивался в открытые формы, но существенно укрепил желание людей сохранять свою национальную идентичность как духовную основу и безусловную ценность. Многие почувствовали: от родного берега оторвешься – на чужом своим не станешь. Но свой, родной берег требует обустройства, и ресурс для него надо собирать по обе стороны границы, соединяя его там, где можно получить наибольший эффект.

Исходя из понимания всей сложности положения, в которой оказался русский человек на постсоветском пространстве (ситуация в бывших союзных республиках во многом схожа), и необходимо строить концепцию сохранения русской культуры и языка в зарубежье. Российские госслужащие, занимающиеся этой работой, должны иметь представление об условиях, в которых она, культура, живет, и учитывать их. Любой проект, предназначенный для русского зарубежья, должен обязательно создавать дополнительную мотивацию для русского, в первую очередь, молодого человека, к тому, чтобы сохранять свои базовые духовные ценности. Потому что именно на мотивацию направлено главное разрушающее воздействие антирусской информационной среды.

Если в молодом поколении русских людей мотивация к сохранению своей культурной традиции будет достаточно ярко выражена, то и соответствующие средства утоления духовной жажды будут найдены, благо современная жизнь и глобальное информационное пространство предоставляют для этого поистине безграничные возможности. Поэтому основу всей политики сохранения русского языка и культуры в зарубежье должна составить система создания духовной потребности.

Для того, чтобы усилия в сохранении русской культуры и языка в зарубежье дали результат, нужно четко представлять себе реальный образ человека, на которого эти усилия ориентированы. В последние годы Россия по разным каналам дарит зарубежным соотечественникам различные книги. Книга – действительно лучший подарок. Главное, чтобы она была прочитана. То есть человек, взявший в руки серьезную книгу, уже должен быть мотивирован к познанию. Еще два десятилетия назад этой проблемы не было, а сегодня нужно создать спрос на знание, на русскую культуру, на литературный язык. Только тогда зерна упадут в подготовленную почву и дадут всходы. Деструкция последних двадцати лет усложнила задачу и заставляет нас осмыслить сегодняшнюю реальность, чтобы найти эффективные и соответствующие ей средства.

Разрабатывая подходы к сохранению русской культуры в зарубежье, нужно помнить о том, что «русскость» нигде – ни в западном обществе, ни в любом другом – не дает никаких материальных преференций. С точки зрения западнического, рационалистического подхода это скорее дополнительная нагрузка. Но русский человек, где бы он ни жил, это человек особой цивилизации, в течение многих столетий живущий не только телом, но и духом. Именно духовным притяжением, через высшие смыслы, оформленные в культурном пространстве, может сохраняться целостность Русского мира. Это означает, что политика, направленная на сохранение русской культуры и языка в зарубежье, должна быть обращена не столько к рационалистическому началу человека, сколько к его чувственному восприятию. Вот тут, к счастью, у нас есть и специфический инструментарий, и исторический опыт, и необходимое культурное наследие, позволяющие справиться с новыми вызовами времени.

Фотогалерея